— Владимир Григорьевич, спектакль «Проделки Ханумы» — ваш первый опыт сотрудничества с рязанским театром?
— Да, работаю здесь впервые. Проект получился случайно, нас свели обстоятельства. Пьесу для постановки предложила дирекция театра.
Для вас, насколько я знаю, это далеко не первое обращение к «Хануме». Вы ставили её и в Астане, и в Донецке....
-Да, обращение далеко не первое. В прошлом году я ставил «Хануму» в Донецке. Мы договорились поставить её с дирекцией театра, они хотели сделать это до войны. 3 сентября «Ханумой» Донецкий театр открыл новый сезон. Начало у них в связи с комендантским часом в 17.00. У нас 3 сентября в это время был здесь оркестровый прогон. И телом я был здесь, в Рязани, а душой в Донецке. И ребята прислали мне сообщение, что было ощущение, будто я был в зале, представляете? Каждый итог обращения к этому материалу — разный. Артисты разные, сцены разные, оркестр разный, дирижёры разные. Слова — и то разные, есть разные варианты музыки. Так, у нас в Рязани впервые прозвучит увертюра. Нигде не звучала — а здесь будет.
— Кроме музыки, чем ещё удивите публику?
— Удивить на театре можно только одним — талантом. Если есть талантливые артисты — они будут вас удивлять. Вас удивит Валера Вахрамеев, Ирина Маненкова, Ира Воликова. Здесь она — не Ганна Главари, а совсем наоборот. Удивят все — надо придти и посмотреть. Конечно, нас будут сравнивать со знаменитой постановкой БДТ, естественно. Однако, у нас отличие принципиальное — мы не комедия с музыкой, а музыкальная комедия. У нас музыка звучит в течение всего спектакля, звучит тема каждого героя. Отличается и образ Ханумы. Её можно сделать пробивной бабой, теткой, которая таскает за волосы, — так сделал великий и, значит, его это устраивало. У нас Ханума не такая. У нас она хитрая, ловкая, мягкая, озорная, и, чего не видел ни в одном спектакле, — она у нас влюблённая. Любит она Акопа — и Акоп её любит. Если молодые сразу идут на контакт, то взрослые- через проверку и притирание. Акоп — приказчик, не свободен в торговых делах, но в чувствах он обладает своей волей. У нас есть дуэт Акопа и Ханумы — объяснение в любви. Мы ставим про любовь.
— Легко ли работалось с коллективом рязанского театра?
— Когда знаешь, что надо делать, и как — проблема не стоит. Начинаешь с того, что к тебе присматриваются. Если видят, что ты не ля-ля, тополя, а конкретное дело — давай работать вместе. Все артисты построены так — если он поверил режиссёру с первой-второй репетиции, а для этого надо заинтересовать, заставить работать, -это залог успеха. То, как у нас сложились отношения, конечно, не мне судить, а зрителю, но мне кажется, что у нас полное взаимопонимание и с дирижёрами, и с оркестрантами, и с артистами хора, балета, солистами. Я работал далеко не со всей труппой, но те, с кем я работал, — профессионалы, знающие своё дело и желающие работать.
— В вашей творческой биографии немало постановок по классике. А как вы относитесь к современному репертуару и модным нынче театральным экспериментам?
— Режиссёр я разнообразный, но предпочитаю классику, потому что она живая и вечная, не однодневка, которая никому не нужна. Что касается экспериментов, то я очень хорошо к ним отношусь, если они не ломают автора, если они не для самовыражения режиссёра-экспериментатора, который посадил Ленского в гостиной у Лариных в полушубке и с ружьём в руках. Эка удивил! Я учился в ГИТИСе, когда там были великие режиссёры — Равенских, Завадский- глыбы, у которых было чему научиться. Нас учили, что самое интересное — не ружьё у Ленского, а человек с его душой, внутренним миром, переживаниями, поиском Бога, правды. После Рязани я поеду в Бугульму. Там в театре работают люди с хорошей школой и хорошим русским языком, с хорошей выдумкой. Они поставили спектакль «Башмачкин». Маленький театрик — в середине — круг, зрители сидят на нём. Круг вращается туда, где происходит действие. Ты оказываешься внутри гоголевской непонятной жизни, когда шинель ходит сама по себе. Вот это я понимаю, дух автора, стиль автора, эпоха автора. Я только «за» такой эксперимент. А когда в Достоевском стоят три золотых унитаза — такого мне не надо.
— Вы уже упомянули Астану, Донецк, теперь Бугульма. Вы много работаете, как приглашённый режиссёр. Не наскучил такой кочевой образ жизни?
— Нет, не наскучил, ведь это разнообразие и общение с людьми. Когда занимаешься делом, которое любишь и умеешь делать — это подвигает на то, чтобы развиваться дальше. Я был главным режиссёром в Красноярском, Ивановском театрах, но главный режиссёр — это не профессия, это должность. Надо заботиться о репертуаре, труппе, квартирах, ставках, материале. Я был уже там, наигрался, а теперь я приезжаю в театры, честно делаю свою работу, сдаю её. Это новые впечатления, новые знакомства, общение с близкими тебе по духу людьми.
— В вашей творческой копилке более 120 работ. А лично на вас какой спектакль произвёл наибольшее впечатление?
— У меня ещё со студенческих пор самое сильное потрясение от спектакля «Мамаша Кураж» М. Штрауха с Ю. Глизер в главной роли. Это уже история, но это был самый потрясающий спектакль за всю мою жизнь. Я видел много постановок, но таких потрясений практически не испытывал. 9 сентября 2016 года в Рязанском областном музыкальном театре состоится премьера спектакля «Проделки Ханумы». Режиссёром-постановщиком комедии, которой театр откроет свой очередной сезон, стал Владимир Бородин. В преддверии премьеры мы побеседовали с ним о работе над спектаклем и не только. |
ПОИСК
